We know a little about a lot of things just enough to make us dangerous.
Название: Этим летом
Автор: neverinfacthomeless (james-rt на фикбуке)
Бета: vanessa_taiga
Жанр: повседневность
Рейтинг: R
Пейринг: винцест
Размер: 5655 слов.
Дисклаймер: все не мое.
Саммари: Серия драбблов. По одному на одно лето Винчестеров. ПрэСтэнфорд.
Предупреждения: Секс с несовершеннолетними; читать дальшеФик был написан около года назад, а редактировать лень, так что простите за такие не великие описания.) Задумано, чтобы все драбблы публиковались вразброс; Рассчитано не на каждое лето.
ПрологПролог
У Дина этим летом загорелое лицо и сухая кожа на ладонях. Хуже видно миловидные веснушки на его щеках - «рассыпавшееся солнышко» - говорил Сэм в детстве, проводя указательным пальцем по лицу брата. Дин смотрит на себя в зеркало, проводя рукой по колючей щетине, отмечая на себе следы бесконечной усталости.
Он резко дергается и оборачивается, когда слышит громкий стук в дверь и голос за ней:
- Дин, давай выходи, я кое-что нашел! – Сэмми говорит глубоким низким тембром – ему уже целых двадцать шесть.
читать дальшеСэму семнадцатьСэму семнадцать
Смотря на розоватое закатное небо, Дин думает, что солнце по-настоящему светит только в телевизоре. Он никогда не любил солнце – под ним жарко, да и кожа быстро сгорает, болит не хуже, чем пулевое ранение. Но алый постепенно превращается в карамельно-шоколадный и это, наверное, единственный плюс большого желтого шара.
Сэм лежит в паре шагов от Дина, закрыв глаза – спит, мерно посапывая. Трава на этом поле мягкая, немного влажная – в последнее время зачастили слепые дожди. Дин знает, что брат устал, что он всю ночь и день напролет искал отцу информацию об очередных убийствах, домах, трупах. И поэтому разрешает ему спать на холодной земле.
Дин протягивает руку к голове брата и аккуратно проводит пальцами по мягким темным волосам. Он очень любит шампунь Сэма, который тот таскает с собой из города в город, а когда он кончается, брат бежит покупать такой же. Шампунь пахнет небом и апельсиновым соком, сочными ягодами и... родным, знакомым до боли Сэмом. Дин накручивает локоны волос брата на палец, тут же распуская. Он перебирает прядки и только через много минут замечает, что солнце уже село. Холодное блеклое солнце на фоне лучистого Сэма.
Дин различает в сумерках очертания Импалы, стоящей неподалеку – кто знает, как отец нашел их. Мобильники, вроде как, в мотельном номере. Сэм по-прежнему спит, цепко схватившись во сне за легкую тканевую рубашку брата, чем заставил его лечь рядом, дыханием согревать живот через тонкую футболку. Дин щурится от яркого света карманного фонарика.
«А у Сэма и руки загорелые», — думает он, когда отец мягко, а потом сильнее сжимает плечо сына.
- Поднимайтесь, — громко говорит Джон – ему не надо кричать, ведь голос громогласный сам по себе.
Дин чувствует, как вздрагивает Сэм, услышав отцовский голос. Видит, как он непонимающе оглядывается и щурится, еще не до конца разлепив веки.
- Пап? – сонный голос Сэма звучит так хорошо и успокаивающе. Дин уже на ногах, но ему неимоверно хочется снова опуститься на траву рядом с братом и поглаживать его волосы пальцами. Одними кончиками.
Дин уже открывает дверь пассажирского сидения Импалы справа, как слышит тихий шепот Сэма:
- Дин, посиди со мной.
Заднее сидение отцовской машины – царство самого младшего из Винчестеров вот уже девять лет. Дин всегда хотел казаться взрослее и потому, как только достиг положенного роста, стал садиться на пассажирское сидение – рядом с отцом. А Сэмми так и остался сидеть сзади. Иногда, правда, он тихо просил Дина сесть рядом – прижаться боком и обхватить запястье, чтобы чувствовать ровный спокойный пульс.
Дин видит в зеркале, как отец чуть хмурится, замечая, что старший сын сел на заднем сидении. Он знает, что Джон спокойно относился к братским нежностям сыновей в детстве, но не сейчас, не тогда, когда оба взрослые – считай мужчины.
Сэм уставший, с опухшими глазами. Дин думает, что у брата болит поясница от лежания на твердой земле, лишь слегка смягченной блестящей травой. Отец редко смотрит в зеркало на заднее сидение, и Сэм знает это, вытягивая ноги, как возможно, и ложась головой на колени брата, поворачиваясь лицом к животу Дина и, подняв рубашку, прижимаясь к нему горячими, потрескавшимися от сухости, губами.
Сэму двенадцатьСэму двенадцать
Дин редко бывал на пляже – странно, но нечисть редко находится в солнечных городках, неподалеку моря. Первое путешествие на море он помнит очень смутно. Ведь ездил еще тогда, давно... Когда мама была жива. Еще раз они просто проезжали мимо – не покупались даже.
А вот теперь он лежит на расстеленной рубашке, руки за головой и солнце за тучкой. Людей на пляже всего несколько, и то слишком далеко от него. Если повернуть голову немного правее, можно увидеть, как сидит на кромке воды Сэмми, подтянув к груди ноги и выводя что-то пальцем на песке. Он не был на море ни разу, только на речках и озерах, все берега которых можно оглядеть лишь одним взглядом. А море, оно без границ, и Сэм жадно смотрит, наслаждаясь тем, что босые ноги омывает прохладная вода. Дин не задумывается над тем, что и не море это вовсе – огромный, холодный океан.
Сэму двенадцать и он интересуется всем подряд. «А что это?», – спрашивает он брата, когда они проезжают большое каменное здание. Но Дин и сам понятия не имеет, поэтому он только отмахивается шутками насчет приведений. А вдруг правда?
У Сэма торчат коленки как-то так по-мальчишески. Он худой, и Дин пытается вспомнить, был ли он таким же. У них нет плавок, поэтому Сэм сидит в светлых шортах, а Дин, не заморачиваясь, лежит просто в трусах. Отец оставил их здесь, спеша, обещал вернуться через час–два. Видно, даже не подумал о том, что у Дина очень чувствительная кожа. Но небо покрыто множеством облаков, так что, кажется, выживут.
Дин видит, как Сэм медленно встает с песка и, чуть поколебавшись, заходит в воду. Он мелко дрожит – в начале лета океан еще не прогрелся. Заходит в воду по пояс и останавливается, будто пытаясь привыкнуть к колючему холоду.
Дин, чуть усмехнувшись, встает и, положив рядом валяющийся камень на свои вещи, чтоб ветром не унесло, кидается брату на подмогу – в конце концов, малыш впервые в таком месте. Сэмми громко взвизгивает, когда Дин наваливается сзади и окунает в воду. Он громко смеется, выныривая, его глаза искрятся. Дин любит такого Сэма, поэтому щекочет, вторя ему смехом.
Сэму девятнадцатьСэму девятнадцать
Проходя мимо ларька с фруктами, Сэм хлопает Дина по плечу и тот оборачивается. Но Сэм уже подошел к витрине и что-то спрашивает у милой пожилой продавщицы. Дин смутно догадывается, чего хочет брат, но опаляющая и не щадящая жара мешает ему думать нормально. Поэтому он закатывает глаза, когда видит в руках подходящего Сэма небольшой пакетик малины.
- Вряд ли папа давал тебе деньги на ягодки, — язвительно говорит Дин, загребая из пакета, услужливо открытого Сэмом, пару малинок.
- Ой, ну извини. Мне дали деньги – что хочу, то делаю.
Дин кривится, копируя возмущенного брата, и берет из пакетика еще.
Насколько помнит Дин, Сэм всегда любил малину больше, чем другие ягоды. Когда-то они остановились в мотеле, где напротив жила приветливая старушка, у которой была своя небольшая грядка. Дин помнит, что Сэм каждый день, во время того, как брат где-то ходил, бегал через дорогу помочь ей, чтобы получить баночку сладкой малины в благодарность.
Когда Дин приходил обратно в номер, он видел на своей кровати горсть ягод, сложенных на листке, вырванном из какой-то тетради. А Сэма он находил сидящим в тени и подпирающим дерево, жадно поедающим малину.
И вот сейчас так же. Сэму девятнадцать, он выше брата на полголовы. Но это не мешает ему усесться под раскидистым зеленым деревом в парке и медленно забрасывать в рот ягоды, смакуя. И Дин улыбается, смотря на это. Сэмми все такой же маленький, просто притворяется, что уже большой и сильный, умный и красивый как Дин.
- Дай, — Дин садится напротив брата, скрестив ноги, и мягко вынимает из его рук липкий пакет, кладет наземь. Потом, взяв руки Сэма в свои, он делает их «лодочкой» и высыпает всю малину в них. По ладоням брата течет розоватый ягодный сок и Дин, наклоняясь, слизывает его языком, самым кончиком. А Сэм вздрагивает и оглядывается – в парке полно людей, но никто не смотрит на двух братьев, сидящих в тени огромного дерева. И Дин все слизывает сок и целует пальцы брата – тонкие и длинные, красивые, как у женщин, мягкие.
Сэм дрожит и Дин может поклясться, что чувствует, как у брата трепещет в груди. Кажется то, что он сейчас делает, называется нежностью?
Сэму дваСэму два
Этим летом постоянный дождь, куда бы они с отцом ни приехали – везде холод. Какой-то даже мороз, вечные тучи и сильный ветер — что ж за лето-то такое?
Дин заворачивает двухлетнего Сэма в теплый бежевый плед и ложится рядом. Уже ночь и папы нету дома, хоть он и обещал вернуться пораньше. Поэтому волнение захлестывает с головой. А Дин думает, что если уснет, то время пролетит быстрее и к тому времени, как он откроет глаза, отец уже будет рядом, улыбающийся. И поэтому он прижимает маленького брата к себе, закрывая глаза, чтобы попытаться уснуть, но Сэмми все равно вытягивает из-под пледа ручку и тычет пальцем куда-то в потолок, что-то лепеча.
- Сэмми, давай спать, я тоже хочу, — совсем еще детским голосом говорит Дин и, взяв ручку брата, снова накрывает ее пледом. Сэм недовольно мычит и отбивается, надувает губы и поет что-то вроде песенки:
- Динь-динь, динь-динь-динь.
Дин понимает, что так издеваются над его именем и тоже супится.
- Спи, малой, а то сейчас позову папу и он приедет. И тогда попа будет красная.
Сэм показывает язык и отворачивается, скидывая плед. Дину так и не удается уснуть, когда слышит уже ровное дыхание брата. Сэм свернулся в клубок, пижамная кофта задралась, а ладони крепко прижаты к теплой шее. Поэтому Дин поднимается и укрывает Сэмми покрывалом, которое так и валялось на полу.
- Все, — шепчет он, стискивая зубы. – Спи спокойно, Сэмми, а завтра вернется папа... И мы опять уедем.
Сэму пятнадцатьСэму пятнадцать
Бесит. Все, абсолютно.
Дин лежит на мотельной койке, кое-как застеленной белыми простынями, хотя нет, уже серыми – от пыли и пота. Грязно, грязно и хочется в душ, но ноги не слушаются, подкашиваются, и хочется пройтись, подставить лицо ветерку и встретить глупого брата у школы, но, черт бы его побрал, не выходит, лень, как же лень.
Звонит мобильник где-то, кажется, в синей сумке, валяющейся неподалеку от входной двери. Дин думает, что позвонит и перестанет, ведь это не отец – для отца специальная мелодия, чтобы знать. Может, это Сэм, но Дину наплевать, он не оторвется от кровати. Мелодия заканчивается, но тут же начинается снова и Дин, проклиная все, на чем свет стоит, встает на некрепкие от жары ноги и шагает к сумке – нарочито медленно, пусть позвонит еще.
Из динамика слышится злой голос Сэма. Малой опять чем-то расстроен, может девчонка не дала. Хотя нет, с чего это – наверняка низкая оценка за домашнее задание, маленький ботаник.
- Мне сегодня пешком? – осведомляется Сэм по телефону. Дин не видит, но почти уверен, что тот недовольно нахмурился.
- Да, пожалуй, пройдешься, — Дин отвечает беззлобно, даже не издевается, хотя по-прежнему невыносимо жарко. Говорят, здесь всегда так в конце весны.
Дин не знает, сколько Сэм добирается в мотель – не засекал, не интересовался. Но мелкий приходит измотавшийся и подавленный, Дину даже жалко. На нем только тонкий светлый пуловер, когда-то принадлежавший самому Дину, да потрепанные темные джинсы. Сэм нескладный и это, впрочем, вполне нормально для пятнадцатилетнего подростка. Он бросает на Дина мрачный взгляд и плетется к ванной – лишь бы дойти, лишь бы дотянуться до ручки, повернуть и пропасть под холодным, нет, ледяным душем. А Дин не отводит взгляда. Вопросительного, прожигающего.
Дина раздражает то, что Сэм быстро водит пальцем по шершавой странице какой-то книги. Он будто гладит ее, любит. Он шевелит сухими губами – беззвучно. А Дин не может – уже ночь, но все равно жара. Лицо Сэма мягко подсвечивается из-за трепещущей лампы, которую он взял у администратора за дополнительную цену.
- Сэм, ложись спать, — Дин басит непривычным для него голосом. Таким каким-то с хрипотцой и нотками отчаяния, что-ли.
- Я тебе мешаю? – интересуется Сэм. Хотя к черту, нифига он не интересуется – дразнится, мелочь бестолковая.
- Да, слишком шумно выдыхаешь.
- Тебя устроит, если я вообще перестану дышать?
Шуточки у Сэма плоские и жестокие, Дину не нравится. А иногда бывают и смешными, но Дин не подает виду – только про себя смеется.
- Ложись спать, — произносит он тверже и отворачивается от брата — чтоб спиной. До сих пор жарко, но кулон, подаренный когда-то Сэмом на Рождество, холодит кожу на груди. Наверное, прошло минут пять, когда Сэм все-таки захлопнул книгу – громко, наверняка назло – и щелкнул выключателем.
Они не спят, просто Дин думает о том, что завтра надо бы сходить в фастфуд, а Сэм размышляет, какую бы футболку одеть в школу, чтобы не было жарко – даже не о книгах.
Так каждый день, беспрерывно, пока они сидят в этом пыльном и душном большом городе.
Сэму восемнадцатьСэму восемнадцать
Сэм сидит на стуле перед зеркалом и тянет свои прядки волос, рассматривая. Дин насмешливо поглядывает на брата и переворачивает очередную страницу дешевого разноцветного журнала.
- Надо уже подстричься, блин, — разочарованно говорит Сэм и запускает в волосы пятерню.
- Ох... Давай сюда ножницы, — Дин откидывает журнал и тянется, а Сэм кривится и встает, чтобы достать из зеленой тканевой сумки большие ножницы. А потом опять садится, протягивая их брату.
- Не буду мочить, так стриги.
На Дина из зеркала смотрит его брат, восемнадцатилетний охотник – внимательные глаза, на которые нелепо спадает отросшая за несколько месяцев челка, тонкие губы и румяные щеки – этим летом жарко. Длинные ресницы – густые и красивые. «Как у мамы», – думает Дин, когда состригает влажные от пота волосы.
Сэм миловидный – теперь Дин видит, как смотрят на него девушки, когда братья проходят мимо очередных лавочек. И он видит, как нравится это Сэму, который, замечая такое, чуть приподнимает уголок рта и идет вперед, сунув руки в карманы джинс.
- Тебя совсем коротко, как меня? – спрашивает Дин, замахнувшись над очередной прядкой ножницами.
- Ты и сам знаешь как.
Дин знает как, потому что уже как только не стриг брата. У Сэма вьющиеся каштановые волосы, которые блестят на солнце. И ему совсем не идет короткий ежик на голове, как у Дина. Ему бы челочку, такую, которая бы закрывала часто нахмуренный лоб, да в меру короткие волосы – до середины шеи. Дин знает, поэтому с видом профессионала прищуривает глаза и высовывает кончик языка. Он стрижет его всего пару минут, быстро щелкая ножницами и когда все готово, он хлопает Сэма по плечу и собирает с пола остриженные волосы – сегодня их особо много.
- Спасибо, — бурчит Сэм, оглядывая свою новую прическу. – Довольно-таки мило.
- Не за что, Сэмми, — а Сэм злится.
Говорят, интимные отношения с близким родственником запретны. Дин не интересовался, просто слышал, щелкая каналы – туда-сюда. Говорят, отношения нетрадиционной ориентации в некоторых странах тоже запретны. Но, отнюдь, Дина это совершенно не интересует, когда чуть позже он прижимается бедрами к бедрам Сэма, покусывая кожу на его шее.
А Дин слышал разговоры девчонок – чем больше проводишь времени с человеком, тем сильнее становится желание.
Дин живет с Сэмом всю сознательную жизнь – прокатит?
Сэму четырнадцатьСэму четырнадцать
Сэму четырнадцать и он думает, что вести себя как мудак – круто. Он дерзит не понравившимся взрослым и смотрит порнуху, пока Дина нет – старший надает ему по ушам. Он знает, что этот город на пару недель, поэтому пробует себя в новом стиле классного идиота – пародирует брата.
В номере мотеля теперь еще невыносимей, чем раньше. Дин – вечная заноза в заднице для Сэма, и наоборот, конечно. Они препираются постоянно, по любому поводу – будь то запотевшее зеркало в ванной или же порвавшийся носок. Дин думает, что это такой кризис малого поколения. Хорошо хоть не пьет – Дин бы учуял.
У Сэма в руках радио – одно из новейших. Где взял, Дин без понятия. Да и не особо хочет знать – у брата на уме иногда такое, что самому страшно. Из динамиков радио звучит песня – глупые слова и музыки почти нет, одни только ритмичные басы. Дину не нравится, он хотел бы, чтобы Сэмми слушал нормальную музыку, но Сэм не обратит внимания на упрек брата, поэтому Дин просто делает звук телевизора громче. На экране реклама молока, мычащая корова и люди вокруг нее. Сэм отвлекается на телевизор и тоже делает музыку громче – не победишь, упрямый осел. Дин еще добавляет звука на телевизоре, но радио громче и он выключает телек, тут же резко вставая и направляясь к кровати брата. Сэм смотрит большими глазами, наверное, испуганно. Дин выхватывает радио из рук брата и выключает его, делая выражение лица а-ля «фу какая гадость и ты полный придурок».
- Дин, отдай, — Сэм еще спокоен, просто щурится, так, по-своему.
- Отбери, мелочь, — Дин поднимает руку с радио над головой и машет им.
- Отдай.
Сэм, наверное, никогда не лишится своей неуклюжести. Он пихает Дина в грудь и колотит бока, но это так не больно, что Дину смешно.
- Ты... – Сэм пыхтит, — тупоголовый... болван!
И Дину обидно, внезапно как-то так неприятно, что он расслабляется, опустив руку, и позволяя кинуть себя на кровать. Сэм отбирает радио, но так и не слазит с брата, а Дин в это время смотрит на него, насупившись. Хотя ему самому интересно, как же это выглядит со стороны.
Дин уже собирается скинуть с себя надоевшего брата и пойти в тишине почистить оружие, как — о боги, он в душе надеялся, что такого никогда не случится! – чувствует крепкий стояк Сэма. И Дин задерживает дыхание, смотря куда угодно, только не брату в глаза, которые просто прожигают его. И лицо Сэма слишком близко, и чувствуется запах зубной пасты из его рта. Дин замирает, боится вот этого, что произошло так внезапно. Надо сбросить мелкого с себя, Дин знает, но его приколачивает к кровати еще больше, когда Сэм касается своими губами его. И так и лежит, глаза чуть прикрыты и просто гигантский для четырнадцатилетнего парня стояк, упирающийся в бедро Дина, у которого в голове только одна мысль: «Что за хрень?».
Сэма «будит» громкий звонок телефона, лежащего на тумбочке рядом. Он испуганно смотрит на обалдевшего Дина и, трусливо отворачиваясь, вскакивает с брата и тянется к большому телефону. В динамике отец, спрашивает как дела, а Сэм, дрожащим голосом, говорит, что все нормально, приезжай скорей, тут уже надоело. Дин замечает, что после этого нелепого и глупого случая, Сэм больше не придурок. Он снова засел за стопку книг и тихий-тихий.
А Дин иногда дрочит, да, мельком вспоминая... Но пытается не думать об этом, представлять обнаженную Эллис Грин и, чего уж там, миссис Шелпс – молоденькую учительницу английского.
Сэму двадцать(1)Сэму двадцать(1)
глава немного черствая, но все промахи в этом фике — задумка автора. Спасибо.)
Сэму месяц назад стукнуло двадцать – так много. Дину двадцать четыре, и теперь разница в возрасте не кажется такой уж большой. И трахаться с ним теперь намного лучше, он уже может постоять за себя и перевернуть Дина так, чтобы быть сверху.
На улице солнечно и тепло, но Дин сидит в номере и смотрит на спящего Сэма. С утра у него поднялась температура. И хоть градусника у них не было, Дин сразу это понял – от брата просто жутко несло жаром. Такой горячий-горячий и такой беззащитный и слабый, каким Дин его уже давно не видел. Приходится сидеть возле него и периодически заваривать чай – для того, чтобы пропотелся.
Дин давно не болел, как будто у него иммунитет на вирусы и всяких шкодников, и поэтому он не боится подхватить простуду, когда наклоняется к Сэму и облизывает его горячие пересохшие губы. Сэм чуть приоткрывает глаза и ловит губы Дина, чуть покусывая их. Дин чувствует, что горячо и влажно, когда просовывает руку брату под одеяло и гладит его живот. Тело Сэма мокрое от пота, но Дина не интересует, потому что сейчас хочется, действительно хочется. У Сэма явно болит голова, потому что когда Дин почти грубо просовывает ладонь под его затылок, он стонет – от боли и наслаждения. Дин ослабляет хватку и гладит нежно, проводя языком по небу Сэма, а потом кончиком проводя по всей длине его языка, посасывает его.
В соседней комнате громко хлопает дверь, слышатся шаркающие шаги и Дин, с бешено колотящимся сердцем, отскакивает от Сэма как можно дальше и вытирает губы как раз тогда, когда отец входит в комнату и, вяло поприветствовавшись, подходит к Сэму и садится на тот стул, где только что сидел Дин.
- Как вы тут? – спрашивает он уставшим голосом, поворачиваясь к старшему сыну. Тот натягивает свободную серую футболку ниже – чтоб только отец не заметил его стояк.
- Н-ничего, — хрипло отвечает Дин, — Сэму лучше.
Сэму действительно лучше, потому что он уже не выглядит таким слабым и глаза распахнуты шире.
- Ты делал ему чай?
- Да.
- Давал лекарства?
- Ага.
- Все нормально, пап, — говорит Сэм, обращая внимание отца на себя.
- Это хорошо.
Джон встает со стула, направляясь в ванную и, когда он скрывается за дверью, Дин перестает мучить свою футболку и, подходя, садится на край сэмовой кровати.
- Фух, — выдыхает Сэм, а потом шепотом говорит, наклоняясь к самому уху брата, — Ты жутко возбужден.
- Неважно, — он потом даст себе разрядку.
- Но.., — Сэм протягивает чуть дрожащую руку к штанам Дина, — Я здесь.
Дин шумно и часто дышит, когда Сэм расстегивает ширинку джинс – одной рукой – и забирается ей в его трусы. Пальцы у Сэма такие же горячие, как и его губы, они ловко скользят по налитому члену Дина, иногда сжимаясь. Дин шумно дышит, кажется, что и отец сейчас услышит. Сэм увеличивает темп и Дин закусывает свой кулак, чтобы не застонать громко, как стонет, когда Джон уезжает и оставляет их в доме на обочине города, где ближайшее жилое помещение в двухстах метрах от них. Сэм, когда чувствует, что брат вот-вот кончит, наклоняется и обхватывает его член губами, посасывая, помогая пальцами.
Дин кончает, а Сэм ловит его сперму ртом, глотая. Дина трясет не только из-за накатившего оргазма, но и из-за того, что отец за дверью. Сэму с его великой болезнью, кажется, все по плечу. Выйди Джон сейчас из ванной – так, за полотенцем – Сэм поднимет свои большие щенячьи глаза и скажет что-то вроде: «А Дин мне тут лекарства дает».
Рот Сэма заляпан спермой, и он безуспешно пытается слизать ее всю с губ. Он откидывается на подушку и стонет, потому что не рассчитал силы и ударился тяжелой головой об деревянное изголовье – теперь она болит еще больше.
У Сэма стоит, Дин видит большую выпуклость на одеяле, но он не хочет сильно рисковать, точнее боится, но Сэму он ни за что не признается. Он наклоняется к лицу Сэма, целует скулу.
- Потом сам себе подрочишь, Сэмми, — шепчет Дин и, отстранившись, видит, что тот закатил глаза.
На следующий день Сэму намного лучше – голова не болит, жар спал. Зато вот Дин чувствует себя... ну, не очень.
- Издеваетесь? – ошеломленно спрашивает отец, когда видит, что Дин спит днем. Он подходит к сыну и трогает лоб – горячий, заболел. Сэм закусывает губу и обещает отцу, что позаботится о брате и что нет, не заразится снова.
Джон в местной библиотеке, а его сыновья — в номере мотеля.
- Брось, Сэм, — Дин отворачивается от горячего стакана с чаем, который он только вчера делал для Сэма.
- Надо выпить, — Сэм говорит твердо, безапелляционно, — станет легче.
- Я нормально себя чувствую, — рычит Дин, хотя голова и правда раскалывается. Вот тебе и иммунитет.
- Давай, Сэм, поставь эту чашку и дай мне расплатиться с тобой за вчерашнее.
- Заткнись и пей.
Сэму десятьСэму десять
Дин тихо постукивает пальцами по подоконнику, облокотившись на него локтями, и под нос подпевает стоящему рядом радио. На его лице глупая улыбка и, как ни странно, он даже не пытается ее скрыть. Сэм сидит неподалеку за столом и читает книгу, которую задали на лето. Он изредка поглядывает на брата и уголки его губ приподнимаются.
- Сэмми, иди сюда, — живо кричит Дин, хоть и знает, что Сэм в нескольких шагах от него. — Посмотри!
Сэм нехотя откладывает книгу и встает. Подойдя к брату, Сэм смотрит на него с толикой раздраженности.
- На что посмотреть?
- Ну вот! — Дин тычет пальцем в окно и Сэм смотрит туда. За окном разрослось большое дерево, зеленое. Он раньше не видел такого, а, когда выходил из машины, просто обошел вниманием. Ветки дерева торчат в разные стороны, листы большие, широкие и из-за восторга Сэм даже раскрывает рот в изумлении. Наверное, если подойти к старому дереву поближе — оно будет огромным.
Младший брат снова смотрит на старшего и тот улыбается. Из радио играет песня, но не такая, какую любит Дин. Играет не Металлика и не ЭйСиДиСи, а обычная поп-песня, но Дин все-равно подпевает, не зная слов, одними губами, улыбаясь.
- Что с тобой? — с недоверием спрашивает Сэм и, развернувшись, садится на подоконник.
- Все нормально, — отвечает Дин. Обычно старший брат мрачный. Даже когда веселится в нем остается что-то темное и тоскливое, но сейчас он радостный. Сэм присматривается и ему кажется, что глаза брата посветлели.
- Мне нравится сегодняшний день, — произносит Дин и, схватив за руки, стягивает Сэма с подоконника. — Пошли гулять, бросай свой ботанизм, — он многозначительно кидает взгляд на книгу.
- А папа? — недоумевает Сэм, косясь в сторону закрытой двери, за которой похрапывает измотанный охотой Джон Винчестер.
- Мы тихо. Тем более вряд ли бы он хотел, чтобы мы тут сидели. Пошли, — Дин снова тянет за руку и Сэм поддается. В конце концов, у брата довольно-таки редко просыпается такой энтузиазм, если вообще когда-либо просыпался. Сэму нравится такой настрой и он быстро шагает за Дином.
На улице жарко. Очень жарко. Сэм видит, как прилипла синяя футболка к спине брата и чувствует, что тоже самое творится и с его одеждой. Дин держит Сэма за руку и, как бы он не твердил, что уже взрослый, очень любит чувствовать большую, безопасную руку Дина. Ладони намокают и слипаются, но старший не отпускает руку брата, а младший и не хочет, чтобы тот отпускал. Ведь сегодня чудесный день — нечасто у брата такое прекрасное настроение.
«А у десятилетнего Сэмми и глаза сверкают».
Сэму шестнадцатьСэму шестнадцать
в главе песня Rainbow — Catch the Rainbow
Сегодня холодная, как ни странно, но летняя ночь, и под одеялом кожа покрывается гусиной кожей — как-будто бы ветерок поддувает. Сэмми посапывает на соседней кровати, а из другой комнаты этой съемной квартирки слышится отцовский храп. Все как обычно, и, вроде как, спокойно. «Но, черт возьми, холодно!» — думает Дин и зло сдергивает с себя одеяло, ежась от холода, как тот кот.
Джон спит очень крепко, но при любом опасно-настороженном звуке может быстро распахнуть глаза и выпустить в тебя целый магазин крупной дробью. Поэтому Дин крадется тихо и бесшумно, как он умеет, так, что неуклюжий Сэм завидует. Ключи от Импалы сегодня в джинсах отца — Дин с Джоном ездят на ней по очереди. Или кому как пригодится.
В салоне Импалы душновато от включенной печки, но Дину нравится, потому что не так холодно. Запотевшие окна тоже как-то воздействуют — наверное, успокаивающе — никто не видит что происходит внутри, а Дин не видит, что снаружи. Поэтому-то он и хватается резко за руль, когда дверца с пассажирской стороны распахивается и в машину залезает Сэм в своей серой пижаме.
— Сам тут греешься, а про меня и не думаешь, — Сэм говорит охрипшим со сна голосом, часто моргая.
Дин не отвечает, а просто смотрит на то, как Сэм вытягивает вперед руки, потягивается, пальцами касается приборной панели и шумно выдыхает, будто стонет. Что может быть ужаснее, чем хотеть собственного брата. Хотя Дин думает, что запасть на родную сестру в сотни раз хуже и это прибавляет ему сил.
Обоим уже, кажется, тепло. Обоим уже, кажется, все равно.
- Сэм?
Он только мугукает что-то в ответ, прижимая голову к спинке сидения.
- Где бы ты хотел жить? — спрашивает Дин, щурясь, смотря на Сэма сквозь, кажется, пелену перед глазами.
- Всмысле? — не понимает Сэм.
- Какой был бы твой идеальный дом?
- Ну... Не знаю... Почему ты спрашиваешь? — Сэм отрывается он спинки кресла и хмурится.
- Мне интересно, расскажи.
- Ну, наверное... Он был бы белым... Или бежевым...
Дин кивает и закрывает глаза, пытаясь представить.
- Там были бы цветы... И картины. Собака и...
- И что? — Дин открывает глаза и смотрит на Сэма.
- И ты.
Это как-то даже неожиданно для Дина, как будто перышки щекочут все изнутри, бабочки, летающие в животе — вот он, его брат. Он его вырастил, опекал, заботился и получил награду — это «ты», слетевшее с губ Сэмми шепотом. Нет даже мысли на что-то грязное и постыдное, когда Дин наклоняется к Сэму и касается его губ своими — только бесконечная нежность.
- Дин? — Сэм выдыхает в губы, он явно обескуражен и растерян. Но он отвечает — приоткрывает губы и тянется ближе к Дину, пока тот одной рукой сжимает волосы брата, а другой гладит щеку. Сидеть неудобно — не повернуться нормально даже — но Дину все равно, он спускает руки, гладит спину и плечи Сэма, который постанывает и выгибается. Сэм чувствует, как язык Дина проводит по небу, языку, и это сводит его с ума, хочется еще, еще ближе, еще Дина...
- Эй, тише тигр.., — шепчет Дин, когда Сэм хватается за пряжку его ремня.
- Дин...
Сэм пахнет прекрасно. Еще не отошедший ото сна запах, как будто мягкий и ассоциируется с каким-то нежным пастельным цветом.
Сэм лежит запрокинув голову, растянувшись на заднем сидении как возможно, упираясь ногами в дверцу и сжимая бедра Дина, который сидит на нем, низко наклонившись, чтобы не задевать крышу. Живот Сэма теплый и рельефный, за что Дин очень горд — отцовская заслуга и его собственная. А бедра узкие и Дин в восторге, так, что захватывает дыхание. Из магнитофона играет песня, которую они не слышали уже много лет — кассета зажевалась еще когда Сэму было семь. Но Дин любит эту песню и мысленно обещает себе, что поблагодарит отца за ее восстановление. Сэм обнимает за шею и целует, целует неумело, но так желанно. И когда он прижимается бедрами к бедрам Дина, тот принимает решение — для себя и Сэма, для галочки.
Сэм стягивает с Дина джинсы и трусы сразу, проводя теплыми ладонями по ногам, а потом сам изворачивается так, чтобы снять с себя пижамные штаны. Дин не знает как и что сейчас нужно делать, только интуитивно понимает, что нужно чем-то смазать, нельзя на сухую, на сухую точно больно. Но кроме слюны ничего нет, поэтому он сначала сам облизывает пальцы, а потом дает облизать Сэму. Сэм мочит пальцы Дина в своей слюне, проводя кончиком языка по шершавым подушечкам пальцев, втягивает щеки, посасывает.
Сэму не больно — скорее до невероятия хорошо, как будто бы Дин заполнил его полностью, как будто бы они одно целое. И музыка, скрепляющая их.
«Мы верили, что поймаем радугу»
Дин старается двигаться медленнее, чтобы не было больно, но Сэм подается бедрами вперед, сам навязывает ритм, как будто он здесь сверху. Дин играет по Сэмовым правилам, движется быстрее, входя полностью, прикусывает кожу на шее брата, обхватывает губами плечо, чтобы не застонать.
«Верхом на ветре поедем к солнцу»
Когда Сэм готов взорваться, Дин кончает в него и это так безумно хорошо, что и Сэм не выдерживает — заливает спермой свой живот и руки Дина, замирает с беззвучным «Дин!» на губах.
«Приди рассвет, приди рассвет..»
Куртка под нами совсем липкая и грязная, думает Дин, теперь ее только стирать и стирать.
Сэм еще горячий, и сердце еще бьется быстро. Дин прижимается щекой к его груди и приподнимает уголки губ. Только нежность.
- Дин?
- М?
- Мне кажется, мы поймали радугу.
Сэму одиннадцатьСэму одиннадцать
- Дин, Дин, Дин, Дин, Дин, — Сэм безудержно повторяет имя брата, уже, наверное, и не надеясь услышать ответ. Но он быстро оборачивается и умолкает, когда брат начинает рычать и, отвлекшись от созерцания экрана телевизора, вопросительно смотреть на Сэма.
- Что та-ко-е? — громко и по слогам спрашивает Дин.
- Я хотел, чтобы ты мне помог, но уже не надо, — Сэм, насупившись, деловито отворачивается, снова начиная строчить что-то в своем блокнотике.
Дин, шмыгнув носом из-за недавно появившегося насморка, встает со своей кровати и плетется к кровати младшего брата. Он садится рядом и, выдернув блокнот из рук Сэма, внимательно в него смотрит. На белом в клеточку листе красуются названия многой нечисти, которую истреблял их отец, а рядом вырисованы их маленькие изображения. Сэм бодро улыбается и, тыкая в блокнот, тараторит:
- Нарисуй мне оборотня! Я не знаю, как он выглядит на самом деле! Ведь он меняет свой облик, да? И как его нарисовать?
Дин глубоко вздыхает и, отложив блокнот, треплет брата по голове.
- Вместо того, чтобы заниматься такой ерундой, лучше бы пошел поупражнялся.
- Я не хочу, мне больно, — Сэм щурит глаза, как будто бы ему шесть, а не одиннадцать.
- Тебе больно, потому что ты не занимаешься как положено! — Дин тыкает пальцем в бок брата, а тот, видимо, обидевшись, выхватывает блокнот из рук брата и бежит к двери ванной.
- Не пойду! — Сэм захлопывает дверь и защелкивает замок, а Дин, иронично усмехаясь, только качает головой и валится на кровать, все еще шмыгая носом.
Сэму двадцать(2)Сэму двадцать(2)
Это последняя. спасибо за прочтение.)
Знаю, что написала не особо впечатляющий фанфикшн, простите за это.)
Июль. За дверью в очередной раз препираются Сэм с отцом – Дин жмурится, сидя на кровати в пустой комнате. Сегодня особо громко слышно, как кричит Сэм. В последнее время они зачастили со своими ссорами – Сэму колледж подавай, а отцу – идеального охотника. Дина достало. Он уже хочет выйти и как-нибудь заткнуть обоих, когда Сэм кричит «И ладно!», вбегает в комнату, где стоит Дин, опираясь на холодное изголовье кровати, и хлопает дверью. Лицо у него раскрасневшееся от злости, волосы растрепанные. Он упирается взглядом в Дина и замирает – кажется, даже не дышит. Он стоит так пару мгновений, а потом выдыхает и говорит – шепотом:
- Я ухожу.
У Дина все внутри переворачивается, но вида не подает. Кажется, Сэм так зло шутит, как всегда, но лицо брата слишком серьезное – не отступится.
- Надолго?
- Навсегда.
Сэм быстро кидает футболки и штаны в свою серую сумку, тетради, книги, карандаши.
А Дин продолжает сидеть, внимательно наблюдая за Сэмом. И внутри рождается такая ярость, злость, раздражение — сейчас польется лавиной. Он решил уехать? После всего, что Дин для него сделал?! Чертов эгоист!
- Куда едешь? — Дин говорит спокойно, но это напускное, даже слишком.
- Не знаю. Наверное в какой ни будь в колледж. Хочу учиться.
Глаза у Сэма чуть мутные — от проходящей злости. А еще они чуть красные, наверное, от выступающих слез, но Дин не знает.
- Просто уйдешь? — смотря в эти глаза, злость переходит на второй план, уступая место такому странно-тоскливому чувству.
- Да.
Звучит так резко, что режет слух, царапает барабанные перепонки, завязывает тугой узел из канатных веревок в горле. У Дина слипаются глаза — болят и чешутся — такое бывает по вечерам. И вдруг запершившее горло отнюдь не помогает. Сэм кидает пару ручек, скрепленных резинкой, в сумку и резко застегивает ее. Дин не знает, что надо говорить — злость до сих пор хлещет, но теперь на пару с трепещущей грустью. Хочется схватить Сэма за рукав, кулаком в живот, чтобы больно, чтобы остался... Но ничего не получается.
Сэм переминается с ноги на ногу, кусает губы, а потом как-то слишком аккуратно кладет сумку на кровать и, делая шаг вперед, протягивает руку к лицу Дина. Проводит большим пальцем по щеке, очерчивает линию бровей, мнет нижнюю губу. Дин застыл. Внутри — война. И он думает, что надо отойти на шаг, убрать с лица руку брата, не стоять здесь как девчонка, готовая разрыдаться в любой момент. Да, Сэмми уже не маленький. И да, пора ему жить уже самостоятельно. И, ведомый этими мыслями, Дин подается вперед и прижимается к Сэму, который уже больше и даже выше него. Он ловит его губы своими и мнет, покусывает, проводит языком, пьет его полностью. И сейчас не хочется ничего большего, только этот поцелуй. Ведь он не последний?
Сэм переплетает пальцы с пальцами Дина, сжимает и отпускает — ровно в таком ритме, в каком сейчас бьется сердце. За дверью грохочет — кажется, валится стул — и это заставляет Дина отпрянуть от брата и напоследок выдохнуть в самые губы: «Сучонок».
Не показывать своих чувств — быстрее пройдет.
«Я давал тебе всё».
Подумать про себя, но не сказать.
@музыка: Dream a Little Dream of Me
-
-
17.09.2012 в 10:24-
-
17.09.2012 в 12:37-
-
17.09.2012 в 13:00-
-
17.09.2012 в 17:07-
-
17.09.2012 в 21:21Dixi_, текст до этого выкладывала только на фикбуке, так что, наверное, там
-
-
19.09.2012 в 17:41-
-
19.09.2012 в 22:35-
-
19.09.2012 в 23:57-
-
20.09.2012 в 00:39-
-
25.09.2012 в 10:08neverinfacthomeless, спасибо большое.Пишите еще,потому что у вас замечательно выходит.))
-
-
25.09.2012 в 20:17спасибо